Представьте, что в вашем регионе сегодня произошло убийство. Если вы живете в России, в регионе с двухмиллионным населением, убийства у вас под боком происходят с регулярностью 2 в 3 дня. Сегодня в вашем регионе, скорее всего, произошло еще одно. Какова будет ваша реакция на него? Истинно говорю вам: она будет полностью зависеть от того, кто погиб. Я слежу за статистикой новостей, и я очень хорошо знаю вас и все, что вы любите, от меня вы не спрячетесь за словами о том, что каждая человеческая жизнь одинаково ценна.

Если погибший выпивал, и убийца его тоже выпивал, и все они вместе выпивали, а потом спонтанно начали наносить друг другу повреждения различной степени тяжести, вы ни за что не увлечетесь. Даже если я, пытаясь заинтересовать вас, напишу, что жертву нашли в полуразложившемся состоянии под брезентом в ржавой ванне во дворе. Или что орудием убийство стал раскаленный половник. Я знаю вас, маленькие шалунишки, вы повернете голову, только если злоумышленник расчленит и фрагментарно съест жертву; только этим можно вас расшевелить! Или скормит котикам. Вы любите котиков.

Если же вы узнаете, что жертва -- врач или музыкант, даже совершенно неизвестный, или студент, или ИП, пусть и самый чахлый, вы всколыхнетесь. Вы будете щедро осыпать кликами даже совершенно тухлые новости о предъявлении обвинения или продлении сроков содержания под стражей для злоумышленников по таким делам. Вы будете читать комментарии левых бездельников, бросаться на любую подробность, потому что вы будете сопереживать и недоумевать. Эта смерть не оставит вас в покое, потому что она касается вас.

Даже если третьи лица думают о вас, что вы давно примучены варкрафтом и в вас погибло все человеческое, это не так. Приличные люди входят в вашу зону эмпатии.
Потому что вы знаете, что человек, который построил свою жизнь, получил профессию, проводит свою жизнь в уюте и тяжелом труде, не заслуживает смерти. Его гибель -- это трагедия и несправедливость. Вы будете искать ответы, негодовать и горевать -- искренне, клик -- он вас выдаст, его не подделаешь.

Иной алкаш может быть занятным, безобидным, обаятельным, но вы чувствуете, что момент, когда он умрет от гангрены или проломленного черепа -- закономерен и неотвратим. А в большинстве своем алкаши плохо пахнут, презирают манеры, могут нанести материальный ущерб -- и вы не видите большой беды в том, чтобы их становилось меньше. Конечно, идти в их логова и убивать их -- нет-нет-нет, недопустимо, отвратительно, фу. Но если они сами как-нибудь перемочат друг дружку -- разве это будет плохо? Если вы -- человек от природы злой, или бродяги зимовали в вашей даче и сильно зассали ее, вы ответите, что уменьшение их численности -- это хорошо. Если же вы -- человек сердобольный или боитесь показаться социальным расистом, вы скажете, что пьяная поножовщина в притоне -- довольно грустно. Но клик выдаст вас. Вы не будете читать подробности. Вам все равно.

Посмотрите на Землю. На ней есть территории, которые могли быть заселены учеными, разрабатывающими вакцины и солнечные батареи. Но они заселены теми, кому аллах велел бить яйцо с тупого конца, и их полярными идеологическими противниками, и одни беспрестанно убивают других. Как можно воспринимать их жизни и смерти всерьез? Никак, нет способа.

В чем состоит гуманизм? В том, чтобы принимать и любить алкашей такими, какие они есть? Увольте, Конституция закрепляет за ними такой же объем прав, что и за всеми остальными, кроме прав на уважение и сочувствие. Это, слава богам, ресурс, которым нас никакой закон не принудит делиться. Гуманизм в том, чтобы пытаться вытащить из притона детей, которые хотели бы в своей жизни заниматься чем-то, кроме водки, и обеспечить им возможность стать средним классом. Гуманизм в том, чтобы отделить и вытащить из Африки и с ближнего востока каждого, кто готов заниматься вакцинами и солнечными батареями, а не войной за галлюцинации средневекового бедуина. Ты не готов оставить свою дикость и тебя урыли другие такие же дикие? Прости, но -- нам все равно.