По наводке прекрасной
shenbornua прочитал потрясающую историю из жизни моего прадеда Георгия Георгиевича Алференко. Она оказалась частью жития преподобномученика Софрония, написанного игуменом Дамаскином Орловским.
Софроний и мой прадед оба в конечном итоге погибли в результате бурного конфликта патриаршей православной церкви и так называемых обновленцев. Софроний относился к церкви, одержавшей верх, и потому проходит по делу как преподобномученик, мой прадед относился к ветви православия, которая была полностью уничтожена, и потому назван "еретиком и простолюдином". Конечно, я симпатизирую прадеду, но если он и вправду первым начал использовать админресурс в ОГПУ для решения богословских конфликтов, ничего хорошего в этом нет. Одно радует: в списках доносчиков и отраженных в приговоре свидетелей обвинения по делу Софрония его не оказалось, то есть в самой жести он не участвовал.
Итак, вот как дело было. Софроний приехал в районный центр Балтай Саратовской области по линии РПЦ с документами, свидетельствующими, что его вариант православия признан константинопольским патриархом, а обновленческий -- нет. И понеслось.
Подробности дела по версии Дамаскина"12 января 1928 года о. Софроний поехал в село Болтай к священнику Горнову. В этом селе обновленческий священник Георгий Алференко при поддержке советских властей захватил храм Покрова Божией Матери, но православные не отказались от службы и оборудовали для богослужения молитвенный дом, где и служил священник Горнов, которого о. Софроний хорошо знал. Прочитав привезенные документы, он снял с них копии для своих прихожан. В тот же день пригласили Георгия Алференко, чтобы и он ознакомился с документами. Священники надеялись, что вера в Спасителя, в вечную жизнь и несожженная совесть пересилят личную корысть, но этого не произошло. Как у многих сектантов и раскольников, чрезвычайная личная заинтересованность и узость взгляда, появившееся в результате раскольнической деятельности омертвение душевное, довели души многих обновленцев до такого состояния гордости и желания дальнейшего коснения в ней, что они согласны были стать открытыми безбожниками, только бы избежать искреннего покаяния.
Георгий Алференко ознакомился с документами, прочитал грамоты, в частности архимандрита Василия, и сказал:
— Если эти грамоты окажутся действительными, то ваше желание объединить расколовшихся верующих осуществится, что же касается нас, священников, то мы никогда не объединимся.
— А что же вы тогда будете делать? — спросил о. Софроний.
— Пойду тогда в дворники.
— То есть в безбожники пойдешь? — спросил о. Софроний.
— Почему же, и дворники могут быть божниками, — ответил обновленец, а затем стал просить о. Софрония, чтобы тот дал ему с собой документы, объясняя это тем, что ему хотелось бы снять с них копии. Отец Софроний не поверил в благость намерений обновленца и отказал. На этом они расстались. Православный священник стал читать копии документов в молитвенном доме, и некоторые верующие, ушедшие было к обновленцам, начали возвращаться в Православную Церковь. Забеспокоился и обновленец Георгий Алференко — хорошо и безопасно во время гонений быть слугой безбожных властей, но хорошо в том случае, когда удается обманывать паству. Чтобы как-то противодействовать переходу верующих от обновленцев к православным, Георгий Алференко решил принять свои меры и попросил православного священника Горнова снять копии с имеющихся у него документов. Получив копии грамот, он направил их через Вольское Епархиальное Управление в Священный Синод (обновленческий. — Я. Д.) как бы для проверки и очень скоро получил ответ, что грамоты Вселенского и Восточных Патриархов, которые имеются у иеромонаха Софрония, не подлинны, что Патриархи подтвердили свое общение с обновленцами новыми грамотами от 24-25 декабря 1927 года, о чем будет незамедлительно разослано сообщение по всем епархиальным управлениям, чего, конечно, сделано не было. Но самое действенное средство борьбы с Православной Церковью заключалось не в церковно-юридических спорах, а в прямом обращении к властям, чтобы те своими средствами расправились с православными.
Казанская церковь села Больших Озерков была захвачена обновленцами. Церковь эта находилась неподалеку от села Юрьевки, где в храме Рождества Богородицы служил о. Софроний. Опасаясь, что привезенные о. Софронием документы и активная проповедь его и его прихожан приведут к тому, что те немногие обновленцы, которые были в этом селе, перейдут к православным и храм придется отдать, церковный совет обновленцев 3 февраля 1928 года направил официальное заявление в Озерский волостной штаб милиции. Обновленцы, конечно, не стали писать ни о грамотах патриархов, ни о церковных разделениях. Власть можно было натравить на своих противников, представив их ее непримиримыми врагами. Они писали, что из соседнего села «рассыпаются агенты во все концы нашего прихода, которые ходят по домам и агитируют, что вы, мол, пропали вместе со своим попом, так как он коммунист, стоящий за власть, и потому вы, мол, Царствия Божия не наследуете, и вот, мол, подпишитесь на нашу сторону за юрьевского монаха... и, кроме того, постоянно... бывают какие-то собрания, на которых только и умудряются во что бы то ни стало выгнать нашу сторону из церкви, а самим им вместе с юрьевским монахом завладеть ею; монах, в свою очередь, тоже проделывает то же самое. Ввиду этого просим штаб милиции принять со своей стороны... какие-либо меры... дабы между нами (обновленцами и православными. — И. Д.) не произошло чего-либо». Подписали жалобу руководители местных обновленцев — председатель прихода Синкин и секретарь Шишкин.
10 февраля ОГПУ допросило священника-обновленца Георгия Алференко. Пожаловавшись на то, что православные священники читают грамоту представителя Вселенского Патриарха, из которой следует, что Константинопольский Патриарх признает Православную Церковь, а это, конечно, задевает и тревожит совесть верующего человека, Георгий Алференко показал: «Из неоднократных разговоров со священниками обновленцами села Калинина Большеозерской волости Муратовым Иваном Николаевичем и села Больших Озерков Романовым Григорием Павловичем выяснилось, что иеромонах Софроний ведет агитацию против обновленцев, называя их красными советскими попами и даже коммунистами. Все это могут подробно освятить священники-обновленцы Муратов и Романов»". Что я могу сказать: с одной стороны, обновленчество -- это своего рода "советское англиканство", а всякая реформация, направленная против устоявшейся коррумпированной церковной номенклатуры -- дело благое. Мне крайне импонирует то, как в приведенном отрывке прадед круто отвергает саму возможность вписаться в дискредитировавшую себя структуру старой церкви. Но привлекать для законного и вроде бы цивилизованного решения конфликта заведомо незаконную власть -- очень скверно и заканчивается предсказуемо.
Но это только начало. Чувствую, история будет по-настоящему крутая.