И даже здесь, по-моему, об этом писал.
Ну, честно скажу: мне тот отрывок очень понравился. И фильм с Вигго Мортенсеном тоже обязательно посмотрю, я его уже поставил на закачку
Читаю "Дорогу" Кормака МакКарти. Декларационно -- это фантастика, повид -- "постапокалипсис".
Краткое содержаниеЦивилизация погибла при плохо запротоколированных обстоятельствах, оставшиеся люди впали в дикость и каннибализм, и только единицы продолжают блюсти разного рода моральные нормы. Эти люди очень голодают, находятся в постоянной опасности и не могут образовать социум, тогда как каннибалы уже сладили полукочевые худо-бедно функционирующие коммуны. В таких условиях два героя, маленький мальчик и его отец, бредут на юг, где тепло и яблоки с тем, чтобы еще ненадолго продлить свое существование. Они порядочны: не едят людей, если находят дом с неразграбленными припасами, устно благодарят давно померших его обитателей, и т.д. Впрочем, заповедь "не убий" они уже преодолели. Надо думать, главный герой живет ради генетической передачи порядочности в будущее: он смутно надеется, что его сын вырастет, найдет такую же положительную самочку, выведет с нею нравственное потомство, и все они будут противостоять нехорошим каннибалам. Впрочем, действие книги (намеренно) обеднено; кроме единичных стычек с ослабленными голодом и собственным идиотизмом аморальными врагами и детального описания дороги на юг, к яблокам, в книге ничего нет. Это ободряет вообще и делает чтение не таким скучным в частности, хотя я не представляю, как в таком случае будет убивать экранное время Вигго Мортенсен в одноименном фильме. Читать тем, кто уже знает краткое содержаниеКак и во всякой фантастике, здесь наиболее прозрачно представлены личные опасения автора относительно настоящего мира, в котором он живет. Заботящийся о потомстве несчастный и претерпевающий герой противопоставлен аморальным каннибалам, которые все до одного -- взрослые, трудоспособные (в реалиях создаваемого мира -- убивательноспособные) ребята, строящие свою жизнь максимально эффективно, и к тому же все как на подбор настоящие боевые пидарасы. Условно говоря, автор боится этого антихристианского, на его взгляд, поколения, которое не поступает в соответствии с тем, как "заповедал Бог" (это я сейчас цитату из текста взял, я не приписал герою поповщину незаслуженно). Вместе с тем то, что заповедал бог главному герою -- является ли оно любовью? Для героя сын -- некий призрак, слабо связанный с жизнью, все время порывающийся ускользнуть туда, откуда пришел. Герой все время понуждает его к продолжению жизни, видимо, бессознательно надеясь воплотить-таки изложенный мной сценарий с самочкой, сам бэбик остается для него существом герметичным. Теперь взглянем не изнутри текста, а со стороны. Ребеныш в книге, скажу я вам, ни разу не настоящий. Если смотреть извне, с позиции читателя, он -- белая пушинка, какими не бывают дети, родившиеся в более тяжелых условиях, нежели их родители. По условиям сказки, мальчик родился уже в самый разгар апокалипсиса (т.е. апокалипсис длится минимум лет шесть), и даже если его фатер, допустим, бывший морпех, ребеныш должен в хладнокровии и крутости ничем ему не уступать -- разве что с поправкой на возрастную телесную немощь. А в тексте мальчик жалостлив, идеологически настроен против каннибализма и даже при случае произносит содержательные прочувствованные проповеди. Т.о., автор воплощает в выдуманной им семье некую абстрактную модель нравственной семьи, в которой дети приводятся в мир для того, чтобы делать мир лучше, потому что и дети сами по сути своей -- пока еще ангелы. Эту, христианскую, модель нужно защищать от враждебного мира, центром которого является человек сильный и взрослый, потому что человек сильный и взрослый всегда очень грешен, и не искупит своей ненужности в этом мире, если не будет регулярно каяться перед ребенком. Поскольку в центре лично моего мира -- именно что человек сильный и взрослый, то вы понимаете, к какому лагерю отнес бы меня автор; всем привет, я каннибал 
А еще я хочу оговориться, что это, граждане, вообще не фантастика, это нормальный реализм. У меня складывается ощущение, что ситуация апокалипсиса и "жизни после" настолько укоренилась в массовой культуре, что воспринимается как реальность и требует соответствующего художественного трансцендирования: апокалипсис-лубок уже хорошо знаком и надоел, теперь востребованны апокалипсис-романтизм, апокалипсис-реализм, и мне любопытно, как будто выглядеть, например, апокалипсис-футуризм.